Александр Дюма-сын и Мари Дюплесси
История любви знаменитого писателя и парижской куртизанки послужила сюжетом для его романа, а затем драмы «Дама с камелиями». Дюма-сын так написал о главной героине пьесы: «В ней была видна непорочная девушка, которую ничтожный случай сделал куртизанкой, и куртизанка, которую ничтожный случай мог превратить в самую любящую, самую чистую женщину».
«Мари была высокой, очень стройной, черноволосой, с бело-розовым цветом лица,— писал он позже.— У нее была маленькая головка и удлиненные глаза, которые делали ее лицо похожим на лицо фарфоровой статуэтки, что часто встречается у японок. Но было в этих глазах нечто, указывавшее на гордую и живую натуру... Эта женщина могла бы быть дрезденской фарфоровой статуэткой». Все это Дюма-любовник писал о своей возлюбленной — самой знаменитой французской куртизанке своего времени Мари Дюплесси.
В 1840-х годах ее имя было широко известно парижанам. Редкая красота, природный ум и обаяние девушки помогли ей стать одной из самых модных звезд парижского полусвета. Неудивительно, что среди ее поклонников оказался и начинающий литератор Александр Дюма-сын.
Родился он 27 июля 1824 года в Париже и был незаконнорожденным сыном автора «Трех мушкетеров» и еще сотен замечательных произведений — Александра Дюма-отца. Мать, портниха Катрин Лабе, относилась к сыну с нежной любовью, и до семилетнего возраста он жил с ней в столице Франции. Затем отец официально усыновил Александpa и отдал его в пансион Проспера Губо, где мальчик подвергался постоянным насмешкам со стороны одноклассников из-за своего незаконнорожденного происхождения.
От отца, который менял любовниц чаще, чем перчатки, он унаследовал не только литературный талант, но и чувственность, желание любить и быть любимым. К 18 годам Александр уже вовсю вел разгульную жизнь с девицами легкого поведения.
По словам одного из их общих знакомых, между начинающим писателем и его отцом, покорившим не одно женское сердце в Париже, состоялся примечательный разговор. «Послушай-ка, отец, — сказал Дюма-младший, — это становится просто скучным. Ты всегда даешь мне своих прежних любовниц, с которыми я должен спать, и свои туфли, которые я должен постоянно разнашивать». — «Не понимаю, на что ты жалуешься, — ответил удивленный Дюма-старший. — Во-первых, это же огромная честь, а во-вторых, лишний раз доказывает, что у тебя огромный член и маленькая нога». (Потом Александр-сын скажет: «В ранней юности я завел себе очень непутевого отца».)
Донжуанский список Дюма-старшего очень длинный. В нем — и белошвейка Катрин Лабе (мать Александра-сына), и царственная Мелани Вальдор, и блестящая актриса Белль Крельсамер (мать дочери Марселины), и еще одна актриса, Ида Ферье, больше известная как парижская проститутка, ставшая на некоторое время законной женой Александра-отца. Женившись, любимец женщин продолжал иметь множество любовниц. Ида была достаточно умной супругой и сквозь пальцы смотрела на похождения знаменитого мужа. (Она потом встретила титулованного итальянского князя и поспешила оставить ветреного Дюма.) Среди его любовниц были женщины всех возрастов и социальных слоев — от официантки до графини. Дюма, очевидно, считал, что главное в любви: это не с кем, а как, и не когда, а сколько. Возможно, примерно так думал и юный Дюма-сын, потерявший счет своим любовным романам.
В возрасте 20 лет он познакомился со своей ровесницей, куртизанкой Альфонсиной Плесси, известной всему Парижу как Мари Дюплесси. Она родилась в 1824-м, в один год с Дюма, в нормандской деревне, в крестьянской семье, влачившей жалкое существование из-за отца-пьяницы. По неподтвержденным слухам, он продал дочку цыганам. Как девушка оказалась в Париже, неясно, но зачем она приехала в столицу, сомневаться не приходится.
Наверное, многие женщины в эпоху Александра Дюма в глубине души мечтали стать куртизанками. Великосветские путаны вызывали восхищение мужчин и нескрываемую зависть женщин, появляясь в театре или на бегах в роскошных нарядах. Гардероб куртизанок, сшитый самыми модными портными, и коллекции бриллиантов, которые они надевали на балы, были предметом желания многих порядочных женщин, перенимавших их манеру одеваться, Сияя неповторимой улыбкой, куртизанки запросто перекидывались афоризмами с блестящими кавалерами и вызывали восторг мужчин. Они не боялись сплетен и перешептываний за спиной и гордо ступали, не считая себя продажными женщинами, которым место только на улице красных фонарей. Великосветские путаны чувствовали внутреннюю свободу и не считались с условностями.
Куртизанки не были обычными проститутками, хотя и брали деньги за любовь, причем такие, что позволяли сколачивать миллионы. Но, в отличие от путан, они не жили в борделях и не гуляли по улицам в поисках клиентов. Высокие покровители покупали своим возлюбленным дорогостоящее жилье, и они жили в роскоши и довольстве, блистая в великосветском обществе. Комнаты куртизанок, как правило, были увешаны картинами великих мастеров, украшены гобеленами, фресками и скульптурами, а библиотеки насчитывали многие тома.
Наверное, самое удивительное заключалось в том, что все куртизанки происходили из низов общества и добивались своего положения благодаря невероятной настойчивости. Поднявшись из бедности, большинство из них заканчивали жизнь в богатстве, причем нередко замужем за высокопоставленной особой.
Так случилось и с Мари Дюплесси. В столице Франции красавица одно время работала модисткой под именем Мари Дюплесси (Альфонсина — имя, решительно не подходящее для будущей куртизанки). Приставив к своей подлинной фамилии Плесси аристократическую частицу «дю», она, вероятно, вспомнила бабушку по материнской линии, которая, будучи дворянкой, бесстрашно пошла на мезальянс ради любви. А имя «Мари» Альфонсина позаимствовала у матери, кстати, тоже не отличавшейся смиренным нравом.
Ей не пришлось долго шить платья, так как ее изысканная красота вскоре привлекла внимание владельца ресторана, который обеспечил Мари роскошной квартирой. Но юная содержанка быстро порвала с первым любовником и завела роман с молодым богатым бездельником герцогом Гишем, бросившим военную службу якобы для учебы в политехнической школе. Вскоре о 16-летней Мари как о любовнице герцога заговорил весь Париж.
Красота юной куртизанки пленила многих мужчин из высшего общества, и ей стали платить за любовь огромные деньги. Днем Дюплесси совершала прогулки в экипаже, а вечером посещала оперу или театр, за которыми следовали блестящие приемы и романтические встречи с мужчинами, желающими дать ей денег на содержание.
Довольно скоро Мари разбогатела и, как говорили, могла тратить 100 тысяч франков золотом в год. Она обожала цветы, носила на платье камелии, и ее дом был полон этих изысканных растений. Из-за туберкулеза Мари непереносила сильных запахов; аромат роз или гиацинтов вызывал у нее головокружение. Поэтому она любила камелии, которые, подобно деньгам, почти не пахнут. Знаменитая куртизанка великолепно одевалась и вела светский образ жизни.
Вот как писал о Деплюсси известный член Французской академии, влиятельный театральный критик и журналист Жюль Жанен: «Ее рука в перчатке была похожа на картинку, ее носовой платок был искусно обшит королевскими кружевами; в ушах у нее были две жемчужины, которым могла позавидовать любая королева. Она так носила все эти вещи, как будто родилась в шелку и бархате... Ее манеры гармонировали с разговором, мысль — с улыбкой, туалет — с внешностью, и трудно было бы отыскать на самых верхах общества личность, так гармонировавшую со своими украшениями, костюмами и речами».
Но не только красотой и светскими манерами привлекала куртизанка своих знатных поклонников. Она прочитала многие книги из своей библиотеки и могла наизусть продекламировать стихотворение Мюссе, посмеяться над наивным Дон Кихотом, сражавшимся с ветряными мельницами, посочувствовать бедолаге Квазимодо. Мари также прекрасно играла на рояле. Ее недостатком, как она сама признавалась, была лживость. Но Мари не мучили угрызения совести, и она весело замечала: «От лжи зубы белее».
«Вокруг нее говорили только о ее красоте, о ее победах, о ее хорошем вкусе, о модах, которые она выдумывала и устанавливала, — писал Жюль Жанен. — Эта молодая женщина пригоршнями разбрасывала золото и серебро, увлекаемая как своими капризами, так и своей добротой».
«Принцесса наслаждений» действительно была необычной куртизанкой. Она тратила по десять тысяч франков в год на благотворительность, была набожна, часто ходила на мессу в церковь Мадлен. И везде — в Гранд-опера, на светских балах, на прогулках — неизменно появлялась с букетом чудесных камелий. Причем 25 дней в месяц они были белоснежными, а пять дней — кроваво-красными. Почему дама выбирала именно такую окраску, для ее современников осталось тайной. (Некоторые исследователи выдвинули версию, мол, красные цветы означали, что в эти дни ее нельзя тревожить — она не готова оказать услуги.)
Удивительно грациозная, с ангельским личиком и томными миндалевидными глазами, Мари жила своей жизнью, а ее причуды окружающим были непонятны. Например, любимым ее десертом был замороженный виноград. Сохранившийся счет из ресторана свидетельствует, что однажды она пообедала 12 бисквитами, макаронами на один франк и стаканом мараскина. А после смерти в ее бумагах нашли счет от краснодеревщика, которому куртизанка заказывала молельную скамеечку, обитую бархатом, с позолоченными гвоздями.
Красота и незаурядный ум этой женщины привлекали многих выдающихся современников. Среди ее многочисленных поклонников оказался и молодой литератор Александр Дюма-сын.
В то время «принцессе наслаждений» покровительствовал престарелый граф де Штакельберг. О вечерах, которые Мари проводила с Дюма, она рассказывала графу как о времени, проведенном с подругой Зелией. Ни одному, ни другому куртизанка, скорей всего, не говорила о третьем любовнике, графе Перрего. Казалось, что-то гонит ее от одного любовника к другому. Стройная и бледная, по моде того времени, Мари была неземной красавицей. Но она болела чахоткой, и ее преследовал страх скорой смерти. Врачи предписывали пациентке тишину и покой, ее же часто видели в пьяных компаниях или скачущей верхом на лошади. Великосветская путана словно бы летела навстречу своему концу, дабы избежать старости, этой первой смерти куртизанок.
Остроумная и страстная Мари покорила Дюма-сына, и он влюбился в нее по уши. А познакомились они сентябрьским вечером после спектакля.
В театре Александр все время разглядывал красивых дам полусвета, сидевших в ложах. Хотя они и были на содержании у богатых и, как правило, пожилых мужчин, многие из куртизанок страстно желали истинной любви с привлекательными юношами.
Мари тоже обратила внимание на 20-летнего Дюма и скоро подала знаки своей подруге Клеманс Пра, с которой молодой литератор был знаком. В конце спектакля Клеманс любезно пригласила Александра и его друга к себе в дом, расположенный по соседству с домом Мари на фешенебельном бульваре Мадлен. Через какое-то время Дю-плесси сумела сообщить подруге, что устала от гостившего у нее графа и пригласила ее с гостями к себе. Мадам Пра поспешила к Мари в сопровождении двух молодых людей. Проводив графа, хозяйка дома устроила для новых друзей поздний ужин с шампанским. (Положение куртизанки давало ей возможность вести богемный образ жизни и помогало изредка забывать о тяжелой болезни.) Там Александр признался Мари в любви, но она предупредила, что «у вас на руках окажется мрачная любовница-неврастеничка, к тому же женщина, больная чахоткой и меланхоличная».
Александр знал, что он мог где угодно встретить человека, который был любовником этой женщины или будет им завтра. Но это не пугало пылкого влюбленного, — он снисходительно относился к ее бурному образу жизни. Начинающий писатель жалел ее и обвинял общество, толкнувшее Мари на этот путь. Он считал великосветскую путану «одной из последних представительниц той редкой породы куртизанок, которые обладали сердцем», а ему всегда нравились такие женщины.
Дюма восхищался красотой «принцессы наслаждений», хотя трудно было найти в то время кого-нибудь, кто бы ею не восхищался. Наверное, тем, кто любил Мари, не было счета, она же не любила никого, что, впрочем, не мешало ей дарить безумные ласки очень богатым мужчинам.
Счастливая любовь начинающего литератора продолжалась всего несколько месяцев. Он был самым бедным и ничем не знаменитым из длинной вереницы любовников великосветской путаны. Но Дюма являлся другом «ее одинокого сердца», человеком, уважающим ее — падшую женщину. И все же когда Александр влез в долги, он понял, что совсем разорится, если не порвет с Мари.
Он начал отдаляться от возлюбленной. Открытая связь с куртизанкой, пусть даже и блестящей, льстила мужскому самолюбию, вызывала зависть и восхищение, но одновременно бросала тень на ее постоянного спутника. А Дюма был молод, и ему предстояло утвердиться в обществе, чему явно не способствовали его отношения с Дюплесси.
В то время как Мари лихорадило от сжигающей ее чахотки, Александра — от сжигающей его ревности. Ведь любимая не отказывалась принимать знаки внимания от многочисленных поклонников. В их бурном романе постоянные ссоры чередовались с трогательными примирениями. И чтобы прекратить собственные мучения, Дюма решился на окончательный разрыв.
Сначала он просто исчезал — на день, два, неделю... Мари, женщина гордая, тем не менее изредка посылала ему записки, называя его «Аде», сократив до трех букв длинное «Александр Дюма». Она интересовалась, когда же любимый приедет к ней. А он все не объявлялся. 30 августа 1845 года Дюма написал возлюбленной: «Я не настолько богат, чтобы любить Вас так, как хотелось бы мне, и не настолько беден, чтобы быть любимым так, как хотелось бы Вам. Вы слишком благородны, чтобы не понять причин, побудивших меня написать Вам это письмо, и слишком умны, чтобы не простить меня».
Он уехал путешествовать с отцом по Испании и Алжиру. Вернувшись домой, Александр узнал о смерти 23-летней Мари, которая скончалась 3 февраля 1847 года. Проходя мимо дома, где они впервые встретились, Дюма-младший увидел объявление об аукционе по распродаже оставшегося имущества великосветской путаны. Он купил золотую цепочку, которую Мари когда-то носила на шее, поскольку не мог позволить себе приобрести более дорогую вещь. (Самая красивая и элегантная женщина Парижа обожала дорогие декольтированные платья из белого атласа и бриллиантовые колье.)
Кстати, денег от распродажи хватило не только на то, чтобы оплатить оставшиеся долги Мари, но и на небольшое наследство для любимой племянницы в Нормандии. Единственным условием завещания было то, что молодая женщина никогда не должна приезжать в Париж с его соблазнами, оказавшимися столь губительными для ее тети.
От друзей Александр узнал, что после разрыва с ним Мари Дюплесси быстро утешилась с великим композитором Ференцем Листом. (Ей было не привыкать как терять любовников, так и приобретать их.) Музыкальный гений и баловень женщин считал Мари Дюплесси «уникальной в своем роде». Это тем более ценно, что он не был поклонником женщин, сбившихся с пути. Знаменитый композитор говорил: «Я странным образом привязался к этому очаровательному созданию в свой последний приезд в Париж». Когда они познакомились, великий маэстро, пораженный царственной, благородной красотой Мари, был немало удивлен умом и тонким пониманием вещей, о которых говорила «принцесса наслаждений». Лист слушал ее «с восхищенным вниманием» и наслаждался «плавным течением полной мыслей беседы, манерой ее разговора — одновременно высокопарной, выразительной и мечтательной».
В начале 1846 года Мари приняла неожиданное предложение руки и сердца от графа Эдуарда Перрего, и 21 февраля они обвенчались в Лондоне. (Некоторые исследователи предполагали, что граф просто пожалел больную туберкулезом женщину.) Так Альфонсина Плесси стала графиней Перрего, и многие современники свидетельствовали, что соединила аристократа и чахоточную куртизанку любовь. Но дни «принцессы наслаждений» уже были сочтены...
Вскоре после возвращения в Париж они развелись, и Мари осталась в одиночестве. У одной из самых дорогих и соблазнительных куртизанок своего времени уже не было здоровья для участия в безумном водовороте светской жизни. Она продала большую часть своего имущества, чтобы кредиторы оставили ее в покое. В своей роскошной спальне Дюплесси поставила скамеечку для коленопреклонения и молитв — ту самую, с позолоченными гвоздями — и позвала священника...
Удрученный, мучаемый угрызениями совести Дюма засел за роман-исповедь «Дама с камелиями» об их с Мари любви, который сделал его знаменитым. В произведении куртизанка по имени Маргарита Готье отказывается от блестящей парижской жизни и едет в деревню с молодым любовником Арманом Дювалем. Это'был застенчивый, небогатый провинциал, который любил ее всей душой и которого она сама, первый и последний раз в жизни, любила по-настоящему. Вскоре приехал отец Армана, чтобы выразить Маргарите сомнения по поводу ее истинных чувств к его сыну. Когда не помог и подкуп, он умоляет невестку бросить Армана, чтобы сохранить доброе имя их семьи. Опечаленная Готье покидает своего молодого любовника, заявляя, что отдает предпочтение знатному городскому богачу. Но возвращение к безумному образу жизни подтачивает силы куртизанки, больной чахоткой, и вскоре она умирает. Арман слишком поздно узнает о жертве, принесенной Маргаритой, но успевает приехать и заключить в объятья впадающую в беспамятство любимую.
Меру сюжетного и портретного сходства молодой автор дозировал умело: узнавая живых людей в героях романа, читатели понимали, что это отнюдь не пересказ реальных событий, а фантазия на общеизвестные темы. Опубликованная в 1848 году история любви и потери обожаемой женщины имела колоссальный успех, и автор написал одноименную пьесу. Ее поставил в 1852 году в парижском театре старший Дюма, который был в то время главным режиссером.
Спектакль «Дама с камелиями» имел еще больший успех, чем роман. На этот сюжет итальянский композитор Джузеппе Верди написал оперу «Травиата». Говорят, это вызвало ссору между Дюма-сыном и Верди, так как композитор без разрешения автора использовал его роман в основе либретто к своей опере. И все же Александр, послушав оперу, сказал: «Через 50 лет никто бы не вспомнил о моей "Даме с камелиями", но Верди обессмертил ее».
По роману Дюма было снято не менее пяти фильмов, самым знаменитым из которых стал фильм «Камилла» с Гретой Гарбо в главной роли.
После знаменитой куртизанки 26-летний Дюма-сын состоял в близких отношениях со многими женщинами. В том числе и с 20-летней дочерью генерал-губернатора
Москвы Лидией Закревской — женой Дмитрия Нессельроде, сына российского министра иностранных дел. Затем он сошелся с женой старого князя Александра Нарышкина, Надеждой, и после смерти князя в 1864 году они поженились.
В отличие от супруги, с возрастом Дюма не утратил ни красоты, ни обаяния. «Высокий, широкоплечий, очень стройный, он выглядел величественно; вьющиеся волосы с едва заметной проседью...» — так описывал его Л. Лакур. Знаменитый писатель продолжал нравиться женщинам, у него, как и в юности, случались романы. Обезумев от peBJ' ности, Надежда в конце концов переехала к дочери и через четыре года умерла.
Последней любовью Александра Дюма-сына оказалась молодая Анриетта Эскалье, которую писатель знал еще ребенком. «Самый аморальный из моралистов» прожил с ней до своей кончины в 1895 году. И, говорят, до последних дней он не мог забыть свою возлюбленную, знаменитую куртизанку Мари Дюплесси.
Они снова встретились через годы на парижском Северном кладбище, что на Монмартре. Встретились навсегда...
|
|
Читайте в рубрике «XIX век»:
Джузеппе Гарибальди и Анита Ребейра |