Роберт Шуман и Клара Вик
Музыка — универсальный вид искусства. При помощи музыкальных образов композитор может передать свои самые сильные душевные переживания, которые нельзя описать словами или запечатлеть красками на полотне. Именно таким произведением является симфония Роберта Шумана, которую он назвал «Весенней» и посвятил своей возлюбленной — знаменитой пианистке Кларе Вик.
История этой любви началась в 1830 году в Лейпциге, музыкальном центре Германии того времени. Будучи студентом юридического факультета местного университета, юный Роберт Шуман, вопреки настояниям матери, большую часть времени отдавал занятиям музыкой. Вдохновленный произведениями Франца Шуберта, он не оставлял надежды сделать карьеру на ниве искусства. Однажды в музыкальном салоне госпожи Аньес Карус будущий композитор услышал, как играет одиннадцатилетняя пианистка Клара Вик. Мастерство юной исполнительницы было столь поразительно, что Роберт пожелал немедленно узнать имя учителя, который ее воспитал. Гениальным преподавателем оказался отец девочки — Фридрих Вик.
Шуман стал брать у Вика уроки мастерства и часто бывать в его доме. Дочь учителя Клара с удовольствием слушала игру начинающего композитора и мечтала включить его музыку в свой репертуар. Роберт познакомил девочку с произведениями любимого им Баха и сказками Гофмана. Ей очень льстило внимание молодого человека, однако он не обращал внимания на влюбленность девочки: ведь она была еще совсем ребенок...
Занятия Шумана с педагогом шли успешно, однако родители не разделяли решения своего отпрыска стать музыкантом. Недолго думая, они перевели сына в университет Гейдельберга в надежде на то, что вдали от музыкальной столицы занятия юриспруденцией окажутся более успешными. Однако эти благие намерения так и не претворились в жизнь. В Гейдельберге Роберт попал под влияние Профессора Тибо, большого знатока музыки, который посоветовал юноше не зарывать свой талант в землю.
На каникулах будущий композитор совершил путешествие в сказочно прекрасную Венецию, откуда привез много задумок для своих будущих произведений, а также побывал в Мюнхене, где познакомился с Гейне. Затем Шуман отправился во Франкфурт-на-Майне, чтобы послушать Паганини. Однажды на одном из его концертов Роберт осознал, что только музыка может сделать его жизнь по-настоящему наполненной. Вернувшись из поездки, юноша решился на важный шаг — он написал письмо матери, в котором объявил о намерении посвятить себя искусству. Фрау Шуман сильно сомневалась, что сын сможет зарабатывать на хлеб насущный при помощи своего музыкального таланта. Она обратилась за советом все к тому же Фридриху Вику, и когда тот высказался в поддержку намерений Роберта, мать сдалась. Молодой музыкант вернулся в Лейпциг и вновь стал учеником и одновременно жильцом своего педагога. Позже он писал Кларе Вик: «Моя настоящая жизнь началась с тех пор, когда я решил отдаться искусству».
Сначала Шуман собирался стать пианистом-виртуозом, добиться совершенства в игре и превзойти в этой области всех своих современников. Для достижения этой цели он напряженно работал над техникой исполнения и даже прибегал к механическим способам растяжения суставов кисти. Когда господин Вик с дочерью уехали на гастроли в Веймар, Роберт решил осуществить свой сумасшедший план. Чтобы добиться самостоятельного движения каждого пальца, он привязывал один палец к шнурку, закрепленному на потолке над клавиатурой, а другими пальцами бил по клавишам. Однажды во время занятий пианист почувствовал острую боль в руке. Эксперименты пришлось прекратить, но повреждение среднего пальца правой руки было настолько серьезным, что поставило крест на его исполнительской карьере.
Для неустойчивой психики Шумана это потрясение явилось первым сильным ударом. Теперь Роберту оставалось только сочинительство. На этом он и сосредоточился со всей страстностью своей неординарной натуры: «Я вынужден был отказаться от намерения стать пианистом. С тех пор я стал заниматься изучением произведений немецких мастеров и сочинением музыки».
К тому времени талантливая «малышка Клара» подросла. Ей уже 17 лет, она замечательная пианистка, много гастролирует и по-прежнему смотрит на Роберта влюбленными глазами. К тому же перестала ощущаться девятилетняя разница в возрасте молодых людей. Шуман наконец-то «заметил» красоту и обаяние молодой девушки, и в его груди вспыхнуло ответное чувство. Он везет любимую к своей матери в Цвиккау, та одобряет выбор сына и дает благословение на помолвку. Счастье кажется таким близким. Но намерениям влюбленных воспротивился отец Клары.
Фридрих Вик не считал начинающего композитора серьезным претендентом на руку и сердце дочери. Во-первых, его смущало материальное положение будущего зятя, во-вторых, Вик не хотел потерять солидные заработки от гастрольных поездок Клары, и, наконец, в-третьих, до него дошли слухи о частых депрессиях и алкогольных «разрядках» Шумана. Чтобы исключить встречи молодых людей, летом 1836 года отец увез Клару в Дрезден. Он запретил также и переписку, а узнав о том, что они нарушают запрет, обратился в суд с обвинениями композитора в пьянстве. Кроме того, Вик отослал Шуману гневное письмо с требованием оставить Клару в покое.
Роберт впал в отчаяние. Всю гамму своих душевных переживаний композитор выразил в музыке — так появились фортепьянные циклы из небольших пьес: «Карнавал» (одно из самых оригинальных его сочинений), «Давидсбюндлеры», «Фантастические пьесы» и «Крейслериана». Музой всех произведений маэстро была по-прежнему Клара Вик.
Полтора года отчаявшийся Шуман не давал знать о себе Кларе, уверенной, что он смирился с требованием ее отца. Но 13 августа 1837 года она получила долгожданное письмо, в котором Роберт робко обращался к ней на «Вы», уверял в своей любви и преданности и просил сказать ему «да». Ответ любимой превосходит все его ожидания: «У меня внутри все шепчет Вам: "Навеки"». Клара даже попыталась устроить Роберту встречу с отцом, но тот не изменил своего решения.
Тогда Шуман, ободренный согласием любимой, подал заявление в высший апелляционный суд с просьбой разрешить их брачный союз с Кларой без согласия отца. Вику удалось затянуть судебный процесс на 13 месяцев. Однако справедливость восторжествовала — суд разрешил бракосочетание, а Фридрих Вик был приговорен за клевету на Шумана по поводу его пьянства к 18 дням тюрьмы. После вынесения приговора разъяренный ответчик бросил Кларе в лицо жестокие слова: «Я проклинаю тебя, и дай Бог, чтобы ты однажды пришла со своими детьми к порогу моего дома за подаянием».
В то время Шуман второй год жил в Вене, продолжая издательскую и композиторскую деятельность, чтобы обеспечить материальное благополучие будущей семейной жизни. Однако его финансовые дела в столице Австрии шли не очень успешно, поэтому весной 1840 года композитор снова вернулся в Лейпциг. Здесь к нему наконец пришла долгожданная удача. Сначала Лейпцигский университет присвоил Шуману звание доктора философии — титул, который в Германии довольно высоко ценился. Затем Клара Вик достигла совершеннолетия, и можно было идти под венец.
12 сентября 1840 года в церкви деревеньки Шёнфельд недалеко от Лейпцига молодые обвенчались. Мечта Шумана сбылась — Клара Вик стала Кларой Шуман! В день свадьбы невеста надела на голову миртовый венок, а Роберт преподнес ей свои «Мирты» — цикл нежных песен, написанных в честь любимой. Композитор позже вспоминал: «Сочиняя, я плакал и смеялся от радости, я не могу иначе, я хотел бы, как соловей, забыться в пении до смерти».
После женитьбы Шуман работал с особым усердием и приподнятым настроением. К этому времени относятся самые удачные его произведения, такие как «Первая симфония» и оратория «Рай и Пери», а также «Круг песен», «Любовь и жизнь женщины», «Любовь поэта» и другие. Только за один 1840 год он написал 138 песен! Вообще в 1840—1843 годах у Шумана наступила пора расцвета его таланта, он создавал симфонии, струнные квартеты, сонаты, оратории... Ему казалось, что музыка просто льется из души на бумагу без участия пальцев и пера.
Рождение первого ребенка дало Шуману еще больший стимул к творчеству. Радость, как и беда, не приходит одна: премьера оратории «Рай и Пери» в лейпцигском Гевандхаузе имела огромный успех, и непримиримый Фридрих Вик, убедившись в том, что зять достиг всеобщего признания и славы, пишет Роберту: «Дорогой Шуман! Теперь мы не должны быть далеки друг от друга. Вы теперь тоже отец, к чему долгие объяснения? С радостью ждет Вас Ваш отец Фридрих Вик».
Все творчество Шумана в ту пору по-прежнему посвящено горячо любимой жене. Более того, поскольку их музыкальные вкусы оказываются очень похожими, Роберт развивает композиторское дарование Клары. В соавторстве с ней Шуман пишет музыку на цикл стихов немецкого поэта Рюккерта «Весна». Премьера первой, «Весенней симфонии» и цикла песен, созданных вместе, состоялась при непосредственном участии счастливых супругов. Это был знаменательный день в их жизни: Роберт впервые выступил как автор симфонии, а Клара — первый раз под фамилией Шуман. Один из друзей семьи после концерта воскликнул: «Такого успеха я не припомню со времен Бетховена!».
Следующий цикл песен на стихи Шамиссо, созданных в это же время, композитор полностью посвятил любимой. Название говорит само за себя: «Любовь и жизнь женщины». До Шумана, с его всепоглощающей любовью к Кларе, никто из композиторов не уделял такого пристального внимания личности женщины, тайным движениям ее души, ее повседневной жизни, наполненной обычными, но глубокими и искренними переживаниями. Гениальная музыка композитора вводит слушателя в эмоциональный мир женщины, где живет первая любовь, замужество, рождение ребенка, счастье материнства, утрата любимого...
До Шумана женщину в музыке воспевали Гендель, Глюк, великий Бетховен. Однако его предшественники показывали героизм, жертвенность, бесстрашие женщины в исключительные моменты ее жизни, а Шуман смог доказать, что в повседневности от нее требуется не меньше самоотдачи и сил, чем в любых самых исключительных обстоятельствах. Примером такого самоотречения служила для него его Клара.
Чтобы полностью посвятить себя сочинительству, композитор передал руководство издательством «Новой газеты» своему коллеге Освальду Лоренцу. Жена, со своей стороны, старалась оградить его от всего, что могло помешать творчеству или вывести из душевного равновесия. Она была своего рода посредницей между Шуманом и обыденной жизнью. Единственное, чем он занимался в то время, помимо творчества, было преподавание в «Музыкальной школе фортепьянной и партитурной игры и упражнений в композициях», которой управлял Мендельсон.
Вместе с Кларой, ставшей к тому времени выдающейся пианисткой Европы и, по мнению специалистов, уступавшей своей игрой только Ференцу Листу, Шуман объездил с гастролями немало стран, увеличивая свою возросшую популярность. Зимой 1844 года супругов пригласили в далекую Россию. Шуман уже был наслышан о Глинке и его опере «Жизнь за царя», об Алябьеве с его романсами и песнями, о Гурилеве, Варламове, и ему очень хотелось услышать их произведения и познакомиться с ними лично. А вот в России Шумана знали тогда гораздо меньше, чем его талантливую жену. Его сначала так и представляли при знакомстве: «А это муж знаменитой пианистки». Такое положение вещей угнетало композитора, у него появилось ощущение собственной никчемности. Втайне от жены он плакал и пытался алкоголем глушить навязчивые мысли.
Однажды их пригласили выступить с концертом в княжеском дворце. После концерта хозяин, расточая пианистке комплименты, поблагодарил ее и, между прочим, благодушно спросил:
— А ваш муж тоже музыкант?
Румянец гнева выступил на щеках Шумана, но Клара тут же молча села за рояль и вдохновенно исполнила экспромт своего мужа.
По окончании игры, перекрывая громкие аплодисменты и крики восторга, Клара воскликнула, указывая на мужа:
— Композитор Роберт Шуман!
— Мило, очень мило, — поспешил заверить пианистку сиятельный невежда.
Желая загладить свою оплошность, князь пригласил обоих музыкантов на прогулку по своей резиденции. При этом он пространно объяснял, как процветает его поместье, сколь многим ему обязаны счастливые подданные.
— Ах, ваше сиятельство, — почтительно сказал Шуман, — вы управляете мило, очень мило!
Любящая и все понимающая Клара включала в свои выступления много произведений мужа, и слушатели постепенно стали понимать, что перед ними — великий композитор. Их обоих приглашали остаться в Петербурге и преподавать молодым музыкантам. Власти даже предлагали немецкому композитору основать здесь консерваторию. Но дома, в Лейпциге, Роберта и Клару ждали дети. И все-таки русский след остался в душе композитора. На стихи русской поэтессы Елизаветы Борисовны Кульман он создал произведение «Семь песен Элизабет Кульман. На память о поэтессе». О ее поэзии Шуман писал своему другу: «Это воистину блаженный остров, выплывший из хаоса нашей современности».
Обнаженная душа Шумана тонко чувствовала переживания другого человека. Во всех своих сочинениях он был чужд всякой фальши. Так, в период напряженной работы над «Рождественской кантатой» он сказал Кларе: «Я полагаю, что Господь Бог говорит разным языком и раскрывает избраннику свои повеления через хор ангелов». А однажды признался: «Небо защитило меня от нужды и благословило духовной силой». Все его чувства были обострены. Шуман не раз повторял любимой, что чувствует ее душу даже через расстояния, ощущает ее дыхание, видит ее глаза через десятки, сотни миль. Он был счастлив в любви и творчестве, но в глубине души жила тайная боль — страх потерять рассудок.
Шуман знал, что его родители страдали наследственными душевными болезнями. По утверждениям биографов, у отца Шумана была легкая форма шизофрении, мать страдала одной из форм маниакально-депрессивного психоза — циклотимией. С возрастом и у композитора стали отмечаться наследственные симптомы. В семейном дневнике этого времени можно прочитать о «печальной меланхолии... слабости и сильных нервных приступах».
По возвращении из России маэстро настиг первый приступ дремавшей в нем душевной болезни. Впервые стали появляться галлюцинации: композитор жаловался, что его преследует звук «ля», а временами чудится, что его любимый Шуберт ночью диктует ему новые музыкальные темы. Не раз Роберт говорил жене, что в его голове «постоянно живут звуки». Если в юношестве у Шумана встречались лишь нервные срывы, то теперь он боялся покончить с собой, избегал острых предметов, физически не мог находиться в помещениях, расположенных выше первого этажа. По настоянию Клары семья переехала в более спокойный Дрезден, где Шуман, несмотря на недомогание, написал «Вторую симфонию» и подумывал о создании оперы.
Немного оправившись от болезни, в начале 1847 года композитор посетил Прагу и Вену. Поездка благотворно повлияла на его самочувствие, и он приступил к созданию оперы «Геновева» на сюжет известной средневековой легенды о Женевьеве Брабантской. Опера получилась не очень удачной и не имела успеха у публики. Шуман никак не выказал своего разочарования по этому поводу и, словно предчувствуя, что болезнь не оставит его в покое, стал создавать одно произведение за другим.
С 1850 года семья Шумана живет в Дюссельдорфе, куда маэстро был приглашен на должность городского «мьюзик-директора». Клара занималась здесь педагогической деятельностью, а Роберт пробовал дирижировать. Однако великий композитор не стал великим дирижером, и осенью 1853-го контракт с ним не был возобновлен. Немного отвлекло от неудачи заграничное путешествие, где Шуман «с удивлением видел, что его музыка в Голландии сделалась едва ли не более родною, чем в самом отечестве». Однако болезнь прогрессировала, маэстро все более замыкался в себе. Последним «светлым пятном» в его жизни стала дружба с Иоганнесом Брамсом, на которую Клара возлагала большие надежды и всячески поддерживала ее.
Знакомство 20-летнего Брамса с 43-летним Шуманом и его женой, великолепной пианисткой с европейской известностью, состоялось осенью 1853 года в доме Шуманов на Билькерштрассе. Едва прочитав рекомендательное письмо, которое показал Роберту Брамс, хозяин усадил его за рояль и попросил исполнить что-нибудь свое. Первые же такты музыки вызвали бурное одобрение знаменитого композитора, вскочившего со стула со словами: «Это должна слышать Клара!» А на следующий день Шуман записал в своей рабочей тетради: «В гостях был Брамс — Гений». Примерно такой же отзыв записан и в дневнике Клары. В последней своей статье для журнала «Новые пути» композитор назвал Брамса «Евангелистом Иоанном в музыке» и приравнял его творчество к уровню многих гениальных предшественников. Иоганнес был очень обрадован и польщен, ведь сам гениальный Шуман признал его талант!
Брамс был тепло принят в доме Шуманов и прожил у них целый месяц. Молодой музыкант буквально боготворил Шумана и с огромным уважением относился к Кларе. Она была на девять лет моложе мужа и на четырнадцать лет старше Брамса, и, несмотря на то что родила шестерых детей, все еще оставалась привлекательной и утонченной женщиной. Тогда никто из них троих не мог и предположить, какой трагический финал будет у этого знакомства.
Со временем внимание молодого Брамса с хозяина дома переключилось на хозяйку, и вскоре все его мысли были заняты Кларой. Постепенно восхищение перерасло в настоящее чувство, и Иоганнес понял, что не в силах побороть влечение к жене своего благодетеля. Чтобы как-то разрешить эту сложную ситуацию, он возвращается в Ганновер и старается заглушить свои чувства работой.
Тем временем состояние здоровья Роберта резко ухудшается. Вероятно, он чувствовал, что между его гостем и женой что-то происходит. Шумана вновь начинают мучить галлюцинации и бессонница, он все время боится, что не сможет контролировать свои действия. В один из таких дней композитор сам признается: «Ах, Клара, я недостоин твоей любви. Я знаю, что болен, и хочу, чтобы меня положили в психиатрическую больницу».
Жена не могла смириться с этим, но болезнь прогрессировала. Иногда Шуман совершенно терял сознание, а ранней весной 1854 года его рассудок окончательно помрачился. 27 февраля в халате и домашних туфлях он незаметно выбрался из дома и побежал к мосту через Рейн. Добежав под проливным дождем до середины моста, композитор размахнулся и что-то швырнул в воду, а затем бросился туда сам. Оказавшиеся поблизости рыбаки спасли его. Позже Клара нашла листок бумаги, на котором больной написал: «Дорогая Клара, я брошу свое кольцо в Рейн, сделай и ты так же, оба кольца соединятся там».
Шумана поместили в лечебницу для душевнобольных. Клара постаралась, чтобы у мужа были хорошие условия для лечения. Ему предоставили двухкомнатную палату, в одной из комнат поставили пианино. Но видеться с ним Кларе запретили: одним из условий успешного лечения доктора считали полную изоляцию больного от ближайших родственников.
Узнавший о случившемся Брамс сразу же поспешил в Дюссельдорф, чтобы поддержать любимую женщину в такой сложной ситуации. С огромным усердием он помогал ей и детям во время болезни Шумана и даже готов был остаться с ними после его возвращения из больницы. Клара изо всех сил старалась хранить верность мужу и относиться к Иоганнесу по-матерински, хотя в глубине души стала чувствовать нечто большее, чем просто признательность за бескорыстную помощь.
В начале 1855 года у врачей появилась надежда на выздоровление Шумана. У него вновь возник интерес к сочинительству, он стал читать и даже совершать самостоятельные прогулки. И все же это было временное улучшение. Длительная разлука с любимой женой и детьми (сына, родившегося после госпитализации, он так и не увидел) сказалась на его самочувствии. 23 июля 1856 года Кларе принесли телеграмму из клиники: «Если хотите увидеть мужа живым, немедленно приезжайте». Позже Брамс, сопровождавший женщину в этой поездке, рассказывал о потрясении, которое он испытал во время свидания супругов: «Он лежал с закрытыми глазами, она стояла перед ним на коленях. Он узнал ее и очень хотел обнять, но не смог поднять руку. Говорить он уже не мог». Через шесть дней смерть наконец избавила Роберта Шумана от страданий.
Несмотря на такой страшный конец, маэстро выполнил задачу своей жизни — он оставил потомкам прекрасную загадочную музыку, которую каждый слушатель пытается разгадать по-своему. Ведь даже Клара Вик, родившая композитору восьмерых детей, после прослушивания «Флорестана и Эвсебии» говорила мужу: «Как прекрасна эта вещь, как много здесь юмора и в то же время таинственности. Меня изумляет твоя душа, все в ней новое». Эти слова служат лучшим подтверждением того, что мировосприятие Шумана было загадкой не только для него самого, но и для самых близких ему людей.
После смерти мужа, по мнению многих знавших ее людей, Клара ожидала, что Брамс сделает ей предложение. Ведь два с половиной года, пока Шуман находился в лечебнице, Иоганнес слал Кларе письма, полные страстных любовных признаний. Теперь она была свободна и как никогда нуждалась в поддержке. Однако Брамс в октябре 1856 года уехал в Гамбург, а его письма становились все более и более прохладными. Он пишет теперь, как старый друг, готовый и дальше предлагать только дружбу.
Что заставило Брамса так круто изменить свои намерения — точно не знает никто. По наиболее распространенной версии, Иоганнес не захотел связывать себя семьей и предпочел свободу, необходимую ему для творчества. Его биограф А. Ноймайр пишет: «Инстинкт гения подсказал ему путь самопожертвования и печального одиночества». Такое очевидное бегство Брамса глубоко оскорбило Клару. В одном из своих писем в 1863 году она отмечает: «Мое участие в его судьбе и творчестве всегда останется горячим, но мое доверие к нему полностью утрачено».
Клара всегда превосходно исполняла сочинения Шумана и продолжала играть их в концертах и после его смерти. И хотя очень много времени уходило у нее на детей, Клара Шуман сумела занять почетное место среди пианистов XIX столетия. До самой своей кончины в 1896 году она продолжала ревностно охранять и популяризировать музыкальное наследие своего гениального мужа. Последний концерт прославленная пианистка дала в возрасте 72 лет.
До недавнего времени любой желающий мог узнать, как выглядела возлюбленная Роберта Шумана в день своей свадьбы. Ее портрет был воспроизведен на купюре достоинством 100 DM. Каждый меломан мог увидеть юную Клару Вик, удостоенную всепоглощающей любви великого композитора, женщину, которая осталась жить в веках в его бессмертных произведениях.
|
|
Читайте в рубрике «XIX век»:
Джузеппе Гарибальди и Анита Ребейра |
Https://www.stroi.com
https://www.stroi.com сэндвич панель для откосов купить.
www.stroi.com